Я не знаю, как мы будем после этого жить. Как вообще можно жить, когда увидел это. А ведь это даже не сотая доля происходящего на самом деле, это маленькая верхушка огромного айсберга, утопающего в крови. Отныне и навсегда это станет частью моей жизни и до самой гробовой доски я буду об этом знать, я буду с этим жить. Человечеству потребовалось тысячелетие дабы получить право называться таковым, а чтобы спираль стала раскручиваться в обратном направлении, страшно сказать, необходимо в сотни раз меньше времени. На свете нет ничего более короткого, чем память этого самого человека.
Я усердно десятки раз обвиняла всех в популизме, но сама в этом уличенной быть уже не боюсь. Популизм - это упорно обещать и искренне верить в чью-либо победу в следствии такого конфликта. Её здесь уже давно быть не может, да и не будет. Может быть лишь конец, ближний или дальный, многокровный или сокрушительный, но не победа. Только кромешный идиот сможет назвать завершение этих действий таким словом, а если нам суждено пережить тот самый конец, то сможем даже сосчитать и увидеть их, такие, наверняка, будут. Я не знаю признает ли победу солдат, жующий шевроны своего государства по требованию такого же, как сам, то есть, человека по рождению; я не знаю признает ли победу комбат 95й бригады, которого, как нашкодившего пса бьют по лицу и снимают все это издевательство на камеру; я не знаю признает ли победу семья военного, мозг которого растекся по грязной мерзкой машине; я не знаю. Смогут ли они поверить в нее, когда она наконец-то станет осязаемой. Как можно жить как прежде, когда знаешь, что одни предают изуверствам себе подобных, слишком подобных. Конечно, всегда можно сослаться на то, что в течении, даже моей жизни, происходило в Йемене, в Ираке, в Нигерии, в Афганистане и Пакистане. Но когда это происходит по левую руку от тебя, когда твой сосед по коммунальной квартире за стенкой избивает до полусмерти свою жену, это всегда другое. Да, конечно, всегда можно сделать телевизор погромче или вовсе собраться и пойти в лес на все выходные собирать грибы.
И пусть женщины, утратившие человеческий облик, набрасываются с метлами на искалеченных солдат, и пусть даже искренне веруя в то, что они и только они причина всех их бедствий. Им, этим женщинам, суждено стать олицетворением того времени, в котором мы оказались. Им, а не чужому азарту, борьбе и противостоянию нездравого смысла здравому. Приоткрывшие ящик Пандоры, увы, пострадают от него последними, предварительно превратив всех нас в забойную скотину.
Во всем всегда виноваты все. Действительно, во всем всегда виноваты все.